История города Мегиона на страницах старых журналов и газет

Ефременко, Р. «Все будет хорошо!» : [портретный очерк] // Мегионские новости. – 2002. – 22 февр. – С. 3. : фот.

Этот рассказ мог прозвучать из уст любой женщины матери, ждущей из армии своего сына - солдата. Таких, как герой данного монолога - тысячи на российской земле. Самый обыкновенный парень. Из самой обыкновенной семьи. Но тем и примечательна его судьба, что именно такие, как он, обыкновенные российские солдаты на поверку оказываются той силой, которая в тяжелую минуту встанет на защиту своей Родины.

… С первого дня, когда узнала, что у меня будет ребенок, я меч­тала о сыне. Он родился именно таким, каким я его себе и пред­ставляла: чернявый, смуглый, си­неглазый. И имя я сама ему при­думала - Роман, Рома. Рос сыну­ля шустрым, смышленым мальчи­ком. Когда ему исполнилось 7 лет, мы с мужем решили переехать в Мегион. Пока обустраивались, ос­тавили Ромку у моих родите­лей в Чите. Там он и пошел в первый класс, проучился целую четверть. Никогда я не оставляла своего ребенка одного так надолго. Поэтому не могла дождаться, когда приеду и заберу его с со­бой. Случилось это долгожданное событие перед самыми осенни­ми каникулами. Мама была, конеч­но, очень рада моему приезду, но когда я спросила: «Ну как там Ромка?», уклончиво ответила: «Ирина, сходи-ка ты сама в шко­лу!». Надо сказать, в школе я учи­лась хорошо, хлопот со мной ни­когда не было, а Рома пошел в первый класс именно в мою первую школу. Конечно, учителя меня вспомнили, встретили очень приветливо, рассказали о житье-бытье. А обожавшая меня Клара Семеновна, предупреждая мой вопрос, повела меня за собой: «Пойдем у них арифметика». Дверь в класс была приоткрыта, и я увидела следующую картину: молодая учительница что-то пишет у доски, дети, одновременно пытались делать записи в тетрадках, просто покатываются со смеху. Рому моего почему-то не видно.

– Да вот же он! - и Клара Семе­новна показала за дверь: тут я и увидела своего ребенка. Оказывается, это именно он, будучи уже наказанным и стоя в углу, продолжал корчить уморительные рожицы и смешил весь класс… Приехав в Мегион, мы оформили Рому в первый класс в школу №4 . Конечно, я переживала, как он будет - в чужом городе, с незнакомымидетьми. Повела его в школу в первый день сама, познакомила с ребятами, учителем. Пришел он домой самостоятельно, поделился впечатлениями. На следующий день снова собралась его прово­дить, но сын отрезал: «Я сам! Если хочешь - иди поодаль, чтоб никто понял, что ты со мной!»,.. И вот так – во всем. Сказал – сделал. И все сам. Самостоятельно записывался в спортивные секции: занимался бегом на лыжах, освоил ка­тание на коньках, играл в баскетбол, посещал тренажерный зал. В 11 классе занялся парашютным спортом. И уже перед самыми прыжками сообщил: «Мама, тебе нужно сходить на собрание. Мы тут другом записались в клуб...». Когда узнала все, была в полной растерянности. Всякие мысли лезли в голову: а вдруг парашют не раскроется?! А муж (сам - бывший десантник) сказал: «Ну что ты паникуешь, это же здорово! Все будет хорошо!». Когда Рома совершал первый прыжок, я была на работе. Увидела в окно разноцветные купола - расплакалась. Не знаю по­чему. Вроде и радостно было за него: у меня большой, взрослый сын, - и страшно.

А он пришел окрыленный: «Мама, ты не представляешь! Это невозможно описать словами! Ощу­щение потрясающее: ты летишь! Обязательно еще буду прыгать! А, кстати, родителям тоже можно прыгать с нами!». Конечно же, от этого предложения я отказалась. А Рома совершил еще два прыжка. Тут пришло время выпускных экза­менов в школе, и занятия в клубе временно пришлось отложить. Но зато это помогло сыну определить­ся в будущей профессии. Он зая­вил: «Мама, мы с Коляном решили поступать в Пермское авиатехни­ческое училище!». Начали оформ­лять через военкомат документы, долго ждали вызов, когда же, нако­нец, его получили, поехали в Пермь. Не знаю, то ли кто-то из мальчишек «срезался» на последнем экзаме­не по математике, то ли оба - прав­ды мы так и не узнали. Но, приехав, ребята сообщили, что не прошло по конкурсу. Все вступительные экзамены они сдали хорошо. Ромины друзья ушли служить в армию, а ему из-за непредвиденной операции дали от­срочку на полгода. Была возмож­ность избежать службы, так как сын должен был получить документ о том, что он ограниченно годен. Тем более, и этого нельзя отрицать, сей­час очень многие ищут любые «ла­зейки», чтоб быть «комиссованны­ми». Нам же категорически было запрещено даже пытаться что-либо предпринять на законном основа­нии. «Не надо меня уговаривать, все мои друзья пошли служить, а я что - хуже?» – сказал снова, как отре­зал. Он всегда мечтал служить в ВДВ, как отец. Потому и с парашю­том учился прыгать.

Попал во внутренние войска, в группу спецназа, отряд «Росич». Чтоб попасть в спецназ, нужно было пройти отбор: из полутора тысяч солдат набрали только 300. Попро­бовал - получилось. Был очень рад, что попал в число этих трехсот.

Конечно, получая его письма, особенно самые первые, когда Ро­ману еще было очень тяжело отвыкнуть от гражданской жизни и он мечтал о доме, где-то даже жалел, что не воспользовался возможно­стью остаться, я плакала. Писала в ответ «слезные» письма, тоже жа­лела его. А потом вдруг сказала себе: «Стоп! Что ты делаешь? Ты же все усложняешь! Ему от этого еще тяжелее!». Конечно, это было трудно. Писать только радостные, оптимистичные послания, в то время как сердце разрывалось от боли за своего взрослого сына, который для матери всегда останется ее ребенком. Мы вместе пережили эта время. Его последние письма совсем не похожи на те, что напи­саны в первые полгода. Это уже не юноша - это солдат, возмужавший, окрепший не только физически, но и морально. Старше стал, мудрее.

... Во всей части только у двоих ребят оказались с собой «права» на вождение. Второй парень демобилизовался, и командир доверил свой побывавший в разных переделках БТР Роману. Сын сначала испугался: с такой-то техникой он никогда не имел дела. Но командир подбодрил: «Ничего, не трусь, освоишь!». И освоил, пе­ребрал его «по косточкам», научил­ся водить.

Осенью Рома вместе со своей группой записался в сводный от­ряд для несения службы в Чечне. Позвонил нам из Новочеркасска: «Ждем приказа!»... Это было для меня еще одним тяжелым испыта­нием. Я пыталась его отговорить, ведь у него была возможность ос­таться при штабе водителем. Он помолчал, а потом твердо сказал: «Мама, не воспитывай меня, не уговаривай! Я останусь здесь! У нас многие ребята ездили в «командировку», были по три и по шесть месяцев. И возвращались. Все будет хорошо!»

После этого полтора месяца от сына не было никаких вестей. Я вся извелась, писала письма по два раза в неделю. Наверное, некоторые из них так и не дош­ли... Наконец пришел долгож­данный ответ.. Рома писал, что за эти полтора месяца много чего увидел и переосмыслил. Объез­дил всю Чечню: «... гоняютнасв полномобмундировании, вбро­нежилетах - бегаем погорам, как олени»...

... Теперь я стараюсь не ду­мать ни о плохом, ни о хорошем. Просто жду. Переживаю, лишь бы не ожесточился, не сломался, и, вернувшись, смог все правиль­но оценить...

Сейчас мы все вместе ждем Ромкиного возвращения.

Младший сын таскает в шко­лу фотографии своего старше­го брата, иногда забегает к быв­шему Роминому классному ру­ководителю Людмиле Ильинич­не, рассказывает ей последние новости о его службе.

А я пишу ему о будущем: «Представляешь, как ты посмот­ришь на свою гражданскую жизнь, когдав ернешься домой?! Она, вероятно, покажется тебе совсем иной. Наверное, даже не­много пресной. Но это только поначалу. А потом... все будет хорошо!»...

Р. Ефременко

P.S. Недавно родители Ромы получили благодарственное письмо от командира части: «.... с удовлетворением сооб­щаю вам, что ваш сын Роман Ми­хеев образцово решает служебно-боевые задачи, является при­мером для сослуживцев в повы­шении служебного мастерства... Благодарю вас за достойное вос­питание защитника Отечества».

А это строки из писем Романа Михеева. Хроника его армейской жизни

8 августа 2000 года.

Из письма брату

«Хочу пожелать тебе удачи, учись, иначе пойдешь в армию, а не надо бы… Обязательно пойди и запишись в любую секцию. Я хочу, чтобы ты, братишка, был смелым и выносливым…».

Сентябрь 2000 года.

«...Тут отбирали ребят во взвод развед­ки. Решил тоже попробовать, хотя здесь ребята «покруче» меня. Но все равно попал в разведвзвод...».

Октябрь 2000 года.

Ноябрь 2000 год.

«... Вы спрашиваете» как служба? Даже не знаю, что и писать. Гоняют, гоняют, гоняют... Рядом стоит полк. Мы каждое утро мимо него бегаем. Так там ребята то траву дергают, то бордюры ровняют… А нас гоняют, учат. Учат выживать».

Декабрь 2000 год.

«Недавно перевели из «учебки» в боевые группы. Я попал, а 1-ую группу специального назначения. У нас в группе три Героя России ( посмертно)…

Май 2001 года.

«Высылаю фото нашей группы, вернее, это только часть ее. В центре снимка, не­высокого роста, в «краповом» берете - млад­ший лейтенант. Молодец! В свои 30 с неболь­шим много чего повидал: и Карабах, и две чеченские кампании прошел. Знает не только военное дело, вообще очень интересный человек. Побольше бы таких офицеров!»

Январь 2002 год. 

«Не обижайтесь, что долго не писал. За эти месяцы много всего было. Наши группы раскидали по всей Чечне. Гоняют, гоняют... Увидел Грозный. Представляю, какой кра­сивый он был до войны! Красив Кавказский хребет, когда нет облаков и тумана! Вре­мя летит здесь быстро. Скучать некогда. Но это и хорошо... Ведь скоро дембель!».