История города Мегиона на страницах старых журналов и газет

Дорошенко, Г. На ладони времени : [очерк] / Г. Дорошенко // Мегионские новости. – 2000. – 1 сент. – С. 5. : фот.

Деревянная избушка супругов Винокуровых стоит особняком от своих сверстниц. Она возвышается островком на пригорке, окутанная густой зеленью, словно стыдливо прикрывая свою ветхость. Гостеприимная хозяйка Валентина Дмитриевна приветливо распахнула двери, приглашая войти в горницу. Внутри избы – чистота и порядок. Дальше все, как в фильме: стол посреди комнаты, фото на стенах, нарядно одетая кровать, поскрипывают половицы и... в легкой дреме потягивается большой белый кот. Сколько лет вобрали в себя эти стены?

– Я в эти края приехал в 1939 году вместе с родителями, – неторопливо начинает свой рассказ глава семейства Виктор Никифорович. – В Новосибирске в те годы плоховато жилось. Вот отец и решил к своей сестре в Нижневартовск переехать. Мне тогда 14 лет было. Отцу работа плотника нашлась в поселке Мега, куда они и уехали с матерью, а меня, поскольку школы в поселке не было, оставили у тетки в Нижневартовске...

Трудно было молодому парню приживаться на новом месте. Как сам говорит: свет был не мил. Он же городской, а тут сельский уклад жизни, к своим можно было добраться только по воде или пешком. Никакие мольбы сына переехать к родителям не поколебали воли отца: хватит того, что я безграмотный, ты должен учиться. На каникулах зря времени не терял, кстати, как и все дети: сеяли, боронили, носили, девчонки по хозяйству матерям помогали. Виктор же по плотницкому делу отцу подсоблял. И не думал тогда, что судьба его крепко свяжет по жизни с этим ремеслом.

Война отняла отца. Погиб в Брянских лесах в 42-м. А через год и сына черед настал встать на защиту Отечества. Собрали их в Нижневартовске со всей округи и повезли на пароходе «Карл Либкнехт» на призывной пункт в Омск. По Оби молодых парней подсаживали на каждом причале. После трехмесячного обучения курс молодого воина проходил в горниле войны. Был артиллеристом, связистом, пулеметчиком. Ранение в ногу на время вывело из строя. Лежа в госпитале в Москве, познакомился с коренным москвичом, сдружились. Выписывались вместе. Друг предложил пожить у его родителей 2 дня отпуска, с Москвой познакомиться. Да так увлеклись, что на сутки опоздали на пересыльный пункт. Как ни уговаривал друг, чтобы простили: мол, парень из Сибири, может, и не увидит больше Москву, метро, – их приняли за дезертиров. «В штрафбат!» – безапелляционно кинул командир. И лишь по приезде в Горький поняли его лукавый прищур глаз: в танковую полковую школу отправили ребят. На Т-34 дошел до Польши, там и оставила война отметину на правой руке, да так, что чуть руки не лишился. Пуля разворотила кисть до такой степени, что, казалось, и не собрать. Польские врачи предложили ампутировать, свои же собрали ее и сохранили.

Не думал Виктор Никифорович возвращаться после войны в Мегу на постоянное местожительства, а судьба уготовила ему свою участь. Приехал в мае 1945-го, чтобы мать увезти в Новосибирск, да подхватил малярию. До ноября и провалялся. «На следующий год, как только откроется навигация – точно уедем», – подумал. Душа рвалась к родным, близким в Новосибирске, а обстоятельства «гвоздили» его здесь. Вот и на этот раз пришел к нему председатель колхоза и говорит: за дело браться. Одни бабы да дети в деревне, кому же шить обувь, сани делать, смолу гнать, дуги топорища изготавливать! Впрягся молодой парень в хомут колхозного дела, да так| что и оглянуться некогда. А тут в 1954 году укрупнения этих самых колхозов стали проводить. Из нескольких создали один, который на Мегион пришелся. Народ избрал Виктора Никифоровича своим первым председателем.

– Чего мы только ни выращивали: сеяли рожь, пшеницу, даже лен и табак. Развито было овощеводство, племенное стадо имели на зависть всей округе. Люди стали возводить себе избы, разводить скот. Построили клуб, контору. Основная тяжесть лежала на бабах и детях. Работали все не покладая рук и зажили.Немного подумав, Виктор Никифорович добавил: не на олигархов работали, а на себя...

Освоение будущего нефтяного края Виктор Никифорович оценивал не однозначно. С одной стороны, радовало то, что нефть вдохнет новую жизнь в него, станет новым импульсом в развитии экономики, социальной политики, а, с другой – не утонет ли в индустрии традиционный уклад сельского труженика?

А тут еще министр нефтяной промышленности Шашин вместе с первым секретарем обкома партии Муравленко приехали с идей преобразовать колхоз в совхоз. Виктор Никифорович на то время передал колхоз другому, а сам сел за руль трактора. Обратившись к народу, Шашин сказал: кто перейдет в совхоз, тому выдадим трудовую книжку и стаж зачислим, а кто – нет, тому никаких гарантий. И добавил: край станет богатым благодаря нефти, газу, будут построены города, аэродромы, положены железные дороги. Мы возведем типовые фермы с мехдойкой и автопоилками, запасемся кормами с «большой земли». У вас будет все. Со временем в совхозе перестало расти все, что выращивалось прежде в колхозе, за ненадобностью гужевого транспорта лошадей съели…

Радуется ли Виктор Никифорович. Который с 1980 года на заслуженном отдыхе, тому Мегиону, который есть сегодня. Конечно же. Он даже квартиру получил в девятиэтажном доме. Только он ходит туда мыться да постираться. А живут они здесь, в избе, которую смастерил сам хозяин в те далекие 50-е годы, где выросли его дети, которых родила жена, безвременная ушедшая, а воспитала вторая мама – Валентина Дмитриевна. Их связывают узы судьбы уже 40 лет. Они и сегодня не сидят без дела – ходят возле огорода. Виктор Никифорович на заказ рыбаков плетет сети, а Валентина Дмитриевна вяжет детям, внукам, правнукам теплые вещи. Теплые не потому, что шерстяные, а потому что связаны с любовью и заботой.

Г. Дорошенко